Пролог.

Жизнь - это то, что происходит, когда ты строишь совсем другие планы... (Дж. Леннон)

За водительским креслом черного Мерседеса уже как полчаса сидел мужчина. На вид ему было лет тридцать, не больше. Черные короткие волосы, отточенные скулы и пронзительно серые глаза, которыми каждый день, каждое утро любовалась его обожаемая супруга. Спортивное телосложение, поддерживаемое ежедневными тренировками, глубокие шрамы в области шеи и тяжелые воспоминания, огромным грузом, лежащие на его плечах, свидетельствовали о тяжелом прошлом мужчины.
Прошлое... Как много, человек может рассказать о своей жизни к тридцати годам? Некоторые не смогут связать и пару слов, не смогут привести и одного стоящего довода тому, что три десятка их единственной и такой короткой части жизни были прожиты не зря, не прожиты впустую. Людям свойственно думать, что всё ещё впереди. Они слепо верят, что заводить настоящую семью, детей, стоящих друзей пока рано и бессмысленно. Они полагают, что молодость дана на то, чтобы растрачивать её на себя, что равноценно слову "впустую". На самом же деле, всё далеко не так. Молодость дана нам на то, чтобы совершать и реализовывать такие вещи, что с годами нам будут не по силам. Она дана нам на то, чтобы заложить прочный фундамент, крепкую основу, обеспечить себе уверенность в недалеком будущем.
Никому из нас неведомо знать, когда оборвется нить жизни, когда придет время неизбежной смерти... никому...
Сегодня тебе шесть, завтра восемнадцать, послезавтра тридцать, а спустя неделю шестьдесят. Время летит неизбежно. Нам не под силу его вернуть. В наших руках лишь то, как мы проживем нашу жизнь, что сделаем для того, чтобы вложить в нее смысл, оставив свой след в сердцах других...

Бену Чени тридцать три года. Единственный сын в семье. Надежда родителей, которых давно уже нет в живых.
Семья принадлежала к слабому среднему классу общества. Она не могла подарить сыну достойного будущего, как другие. Взамен этому родители воспитали прекрасного молодого человека с добрым и чистым сердцем.
С юных лет они не скрывали от него, что всего ему в жизни придется добиваться самому, лишь путем собственных сил и неимоверных стараний он сможет выбиться в люди, встать на ноги...
Бен оправдал надежды родителей. После окончания колледжа, он вступил в ряды армии Соединенных Штатов Америки.
Последовавшая служба в спецназе была одним из самых сложных этапов в его жизни. Она требовала от него максимальной отдачи, концентрации на все сто процентов. И он не жалел себя, делал всё для выполнения очередной поставленной цели: устранения опасного объекта, поимку нарушителя закона, спасения заложников и много еще того, что под силу лишь единицам. Многочисленные шрамы на его теле были свидетелями тех дней, реалиями сурового прошлого. Они были его клеймом, вечным упоминанием, которое он пронесет через всю свою жизнь.
Все изменилось после того, как его группа провалила поставленную перед ними миссию. Они должны были пресечь сделку крупных наркоторговцев. Все шло хорошо, по плану, но в один миг все оборвалось. Кто-то предал их, сдал все лазейки операции. Именно по этой причине ублюдки знали, кто нагрянет к ним в гости. Они были готовы к ответному сюрпризу. Разыграв небольшой спектакль перед блюстителями закона, они начали обстреливать источник своей проблемы.
Никто не был готов к такому повороту событий. Операции такого рода проводились, чуть ли не каждую неделю. В итоге все заканчивалось захватом преступников, их арестом и лишь, в крайнем случае - обстрелом. Но из всего есть исключения, это дело было одним из них.
В ходе состоявшейся перестрелки погибло два спецназовца, один из них скончался на месте, другой в машине скорой помощи. Бен отделался лишь одним выстрелом в спину, да и то в бронежилет, и еще одним в руку.
Та крыса, что предала их, до сих пор остается ненайденной. Вычислить ее не удалось, поэтому было решено прибегнуть к крайней мере - уволить всех, кто был ответственен за проведение операции. Приказ был выполнен сиюминутно, однако вероятность того, что этот гаденыш ещё даст о себе знать, не исчезла. Кто знает, где в следующий раз он высунет свой мерзкий и длинный хвост?
В тот переломный день произошло немало значимых событий в жизни молодого человека.
Во-первых, он потерял своих близких друзей. Совсем еще молодых парней, чья жизнь оборвалась так рано. Они вместе начали свой тернистый путь. Путь к поставленной цели, намеченным планам. Но к несчастью людей, жизнь не подчиняется им. Как бы мы не были уверены в обратном, это ОНА подстраивает нас под себя, а не наоборот.
Их с почестями похоронили героями США. Грустно, что многие умирают героями, хотя при жизни их никто так не называл, а надо бы...
Они покинули этот мир, оставив своих девушек плакать над их могилами...
Во-вторых, по воли судьбы или нелепой случайности в тот роковой день у Бена родился сын Дин. Дин Чени. Отец назвал его в честь погибшего друга.
Дело в том, что Бен был женат на Анжеле. Скромной и милой девушке, которая навеки украла его сердце. Он предупреждал ее, что их совместная жизнь будет сложной: частые командировки, вечная опасность быть убитым во время очередного дела. Она все отлично понимала, но не отступила, связав свою жизнь с ним брачными узами.
Анжела всем сердцем надеялась, что ее муж избежит смерти, не попадет в ту же сеть, в которую некогда угодили многие из его знакомых.
Спустя три месяца после замужества, она забеременела. Реакция Бена на её новость была двойственной. Безусловно, он был рад, что вскоре станет отцом, но и в тоже время очень боялся оставить сына без родителя.
Однако родителям все же удалось перебороть свои страхи и, понадеявшись на милость Бога, мальчик все же появился на свет.
Вечером второго октября громкий плач ребенка раздался в родильном кабинете местного роддома. Мать Анжелы сообщила зятю о долгожданной новости. "Бен, поздравляю! У тебя родился здоровый сын! Три шестьсот. Представляешь?" - радостно кричала в трубку теща. Грустное выражение лица сменилось широкой и робкой улыбкой, из глаз потекли слезы. Не смотря на всю трагичность ситуации, в тот миг он ощущал необъятную радость. "Теперь я отец!", - гордо сказал он себе. Он был уверен в том, что сможет полностью обеспечить жизнь своему ребенку. Жизнь, которой не было у него.
Спустя время, Бен уволился с работы и начал подрабатывать телохранителем. Чени считал, что так он будет находиться в большей безопасности, что именно таким образом, он сможет обмануть свою смерть...
И вот сегодня, второго октября, в День Рожденья Дина Бен сидел в душном салоне автомобиля. Осенний день выдался на редкость жарким. Солнце беспощадно палило со всех углов. Мужчина раздраженно снял галстук, который бережно завязала ему жена.
Мысли Бена прервал телефонный звонок. Он неохотно достал из кармана мобильник и взглянул на дисплей. На нем была фотография Дина и небольшая подпись под ней "СЫН!" Мужчина улыбнулся. "Похоже, у моего сына нет ни капли терпения. Весь в меня!" - мелькнуло в голове Чени. Он нажал на кнопку ответа вызова и прижал телефон к уху.
- Пап, пап! Ты где?! Ты забрал Несси из школы? Я уже весь заждался, - нетерпеливо тараторил Дин.
Мальчик стоял в холле, крепко держа трубку в руке, в то время как Анжела и Белла носились по дому, готовясь к приезду ребятни.
Младшему Чени исполнялось десять лет. Семья позвала кучу гостей вместе с их крохами, чтобы вовсю отпраздновать столь важное событие в жизни сына.
- Я сейчас сижу в машине у школы. Жду твою подружку, - хихикнув, ответил Бен.
- Что-то она сегодня припозднилась. Наверно, ищет повод, чтобы не попасть на твою вечеринку, сын, - игриво продолжил мужчина.
- Пап, Несси мне никакая не подружка, а просто хороший друг! - возмущенно воскликнул мальчик.
- И будущая невеста и жена! Смотри, Дин! Окольцует, даже не заметишь! - отец любил позлить сына своими шуточками. Он прекрасно знал, что Дина раздражало, когда его называли женихом дочери Эдварда.
В ответ послышалось бурчанье и еле понятное "надоели уже". Ему было невдомек, почему, когда мальчик и девочка дружат, взрослые начинают называть их "женихом и невестой". Он недовольно нахмурил брови и топнул ногой.
- Дин, прекрати дуться! Если ты беспокоишься о том, что мы женим тебя на твоей подруге, то мы найдем тебе какую-нибудь другую кандидатуру. К примеру, Люси. Ну, помнишь, та толстая девочка с огромными очками с параллельного класса? - не унимался старший Чени.
- Папа! Какой же ты настырный. Ладно, ты все равно меня не слушаешь. Может быть, позвать маму к трубке? - обиженным тоном спросил Дин.
- Хорошо, позови. Но только ты даешь мне слово, что прекратишь обижаться. Ты ведь знаешь своего отца-шутника. Договорились? - спросил Бен, не желая расстраивать сына.
- Хорошо, - неуверенно ответил тот.
- Ладно. Буду считать, что ты меня простил. Зови свою мамочку!
Мальчик положил трубку на столик и побежал искать Анжелу.
- Мааам, тебя папа ждет к трубке! - громко кричал ей Дин.
Обе женщины стояли на кухне, заканчивая с готовкой.
- Иди же, поговори со своим мужем, - твердила Белла, подталкивая к выходу подругу, - пару минут ничего не изменят, а закончить со всем мы все равно успеем.
С недовольным выражением лица, вытерев руки о фартук, Анжела побежала в холл и взяла телефон в руки.
Она беспокоилась, что к приезду гостей, ничего не будет готово.
- Алло, Бен! Где ты пропадаешь, черт возьми? - с наигранным гневом спросила она своего суженного.
- Я жду Ренесми. Она до сих пор в школе. Как только заберу, сразу же приеду. Как приготовления к празднику? - поинтересовался Бен.
- Все почти готово. Не хватает только вас, - пожав плечами, ответила она.
- От Эдварда никаких новостей?
- Белла сказала, что минут пять назад у него должно было закончиться заседание.
- Хорошо, - коротко ответил он.
- Береги себя, - эти слова Анжела говорила мужу по нескольку раз за день. Волнение за своего супруга ни на секунду не покидало ее. Жить с постоянной тревогой за одиннадцать лет совместной жизни стало обыденной привычкой.
- Люблю тебя, - нежно сказал он, прежде чем отключиться.
Беспокойные мысли о его друге, а по совместительству хозяину, не покидали его в течении последних нескольких лет. Он прекрасно понимал, что жизнь Эдварда, как и его собственная, постоянно висит на волоске. Уж больно опасны были те профессии, которым они решили следовать.
Бен наклонился к небольшому проигрывателю на панели машины. Включив его, он начал перебирать всевозможные радиостанции в поисках той, которая ему была необходима. Услышав на какой-то волне, что диктор начал объявлять список нашумевших новостей, он, довольно откинувшись на кресле, стал внимательно вслушиваться в речь диктора.
"Сегодня в федеральном суде Нью-Йорка, был провозглашен приговор Джасперу Хэйлу, известному педофилу столицы США, который в течение трех лет держал город в страхе. В числе жертв значатся восемь девочек. Все они были подвержены различного рода насилиям, причем три из них были убиты.
Обвинитель настаивал назначить смертный приговор. В свою очередь, сторона защиты полагалась на якобы психическое расстройство подсудимого. Суд опроверг доводы адвоката, считая их недействительными, так как согласно заключению судмедэкспертизы подсудимый признан вменяемым и полностью отдающим отчет в инкриминируемых ему деяниях.
Разбирательство шло больше года и вот, наконец, в час тридцать судьей Эдвардом Энтони Калленом, известным разбирательствами скандальных дел, был провозглашен приговор, в котором Джасперу Хэйлу в качестве неопровержимого наказания был назначен смертный приговор.
Адвокат решение суда признал недействительным, так как полагает, что судья руководствовался скорее личными доводами, чем фактами и предъявленными в судебном разбирательстве доказательствами, в силу того, что он имеет маленькую дочь.
Опровержению, решение суда не подлежит. Поэтому приговор, несмотря на все доводы защиты, в ближайшие дни будет приведен в силу путем введения смертельной инъекции".
Глаза Бена расширились от удивления. Его охватила тревога за друга. Он знал, что это решение далось ему очень тяжело, так как последние дни Эдвард был сам не свой. Он проклинал Хэйла и его никчемное существование во время их коротких разговоров. Другу не нравилось говорить о своей работе, о тех решениях, что он намеревался принять.
Они оба одновременно любили и ненавидели свой род деятельности. Любили, так как считали, что совершают добро, защищая невинных и сажая ублюдков. Ненавидели, из-за того, что приходилось сталкиваться с огромным количеством проблем и подвергать свои семьи опасности.
Четыре года назад Чени был принят на работу к Каллену в качестве личного водителя семьи и охранника его супруги и дочери. Платят ему хорошо, плюс ко всему он приобрел прекрасного друга в лице Эдварда. Парни сразу поладили друг с другом. Эдвард, в свою очередь был доволен и в том же время обременен тем, что Чени был готов в любую минуту пожертвовать собой, ради спасения его обожаемой семьи.
Бен посмотрел в окно заднего вида. В метрах пяти, шести от него стоял полностью затанированный джип. Однако ему не показалось это странным, так как многие часто останавливались здесь, чтобы встретить своих детей со школы.
Частная школа, в которой училась Ренесми, была небольшой и очень престижной. Учителя обещали дать самое лучшее образование чадам родителей, естественно, за немалую сумму. Район был малонаселенным, так как учебное заведение находилось почти на самой окраине Нью-Йорка. Бен встречал ее через задние ворота, чтобы не привлекать к нему много внимания. По близости не было видно никого, кроме одиноко стоящего джипа.
"Черт! Может все же что-то случилось?"
С этой мыслью Чени вышел из машины и только сделал шаг в сторону ворот, как тут же заметил девочку, весело бегущую к нему. Два задорных хвостика, украшенных огромными белыми бантами подскакивали с каждым новым шагом. На плечах был желтый ранец, а на лице беззаботная детская улыбка.
- Дядя, Бен! - кричала она звонким голосочком, подбегая к мужчине.
- Несси, где ты была? Занятия закончились больше получаса назад. Что-то случилось? - с нескрываемым беспокойством интересовался он.
- Да нет. Ничего не приключилось. Просто миссис Кроуп помогала мне доделать открытку Дину, - пожав плечами, ответил маленький ангелочек.
- Открытку? - с улыбкой на лице спросил Бен.
- Да. Смотрите, - девочка достала из небольшого пакетика, что был в ее руках, небольшую открытку и протянула ее Чени.
Он взял ее в руки и начал с любопытством рассматривать. На ней был нарисован огромный торт с десятью горящими свечками и небольшим аккуратным подчерком выведена ярко-красная надпись "С Днем Рожденья Дин!" Открыв ее, он прочитал следующее:
"Поздравляю тебя мой дружище с очередным Днем Варенья! Желаю тебе счастья, здоровья, хороших друзей и исполнения всех-всех твоих желаний.
С поздравлениями, твоя подружка Несси!"
Он негромко рассмеялся после прочтения последней строчки.
- Ты специально решила напомнить другу о наболевшей теме? - хихикнув, спросил он. "Хитрая лиса. Вся в родителей, " - пришел к очередному выводу Чени.
Ренесми засмущалась, густо покраснев. Ее зеленые глазки заискрились задором и радостью, а на пухленьких щечках появился розовый румянец.
- Да! Это мне папа подсказал, только я обещала никому об этом не говорить. Вы же не скажете папочке, что я нарушила наш с ним маленький секрет? - невинно хлопая ресницами и прикусив губу, интересовался самый очаровательный зеленоглазик.
- Конечно же, не скажу, - ответил Бен, садясь перед ней на корточки.
Как только он совершил это действие, в дерево, что находилось напротив него, кто-то выстрелил...

За несколько минут до выше описанного события...

В салоне того самого подозрительного джипа находились двое мужчин. Они пристально смотрели на Мерседес, стоявший напротив них. Неистово переводя взгляд то на ворота, то на наручные часы, они ждали, ждали приказа к дальнейшим действиям.
Атмосфера была накаленной, в воздухе чувствовалось напряжение. Мужчин переполняли злость, неизвестность и непоколебимая решительность.
Они оказались здесь не просто так, не по собственному желанию или прихоти, им просто сообщили, что сегодня отсиживаться им придется в данном месте до поступления новых указаний.
Их род деятельности не признавал моральные устои, милосердие и трусость. Они стали теми, кем являлись сейчас. И изменить это не в силах уже никому. Даже неимоверные старания жены не смогли сдвинуть с пути темноволосого красавца, чья искренняя улыбка, что часто играла на его губах, померкла после очередного нового указания. Его сердце не было настолько мертвым, чтобы никак не отреагировать на поставленную цель. Оно было ледяным, но лишь наполовину. Другую же часть растопила его супруга, даря ему всю свою ласку, нежность и всепоглощающую любовь.
Казалось еще чуть-чуть и их терпению придет конец. Они сидели в джипе в течение последних семи часов. Тело затекло, мысли путались от ожидания и скуки, голову наполняли всевозможные проклятья в адрес босса.
- Какого черта, так долго?! - не выдержав, прорычал смуглый мужчина. Его карие глаза искрились злостью и негодованием, руки были сжаты в кулаки. Каждая клеточка тела была наполнена ненавистью, жестокостью и призрением.
"Еще минуту, и я убью каждого, кто попадется мне на глаза", - твердил себе он, пока не услышал долгожданный звонок.
- Да, сэр! - проговорил он в трубку, как можно более спокойным голосом.
Человек, с которым он вел беседу, мог убить его в любую секунду. Достаточно было щелчка пальцев, и на крышке его собственного гроба будут забивать гвозди те же ублюдки, к которым относился он сам.
- Наш неудачник все же совершил ошибку, пойдя против нас. Он сделал свой выбор, - прошипел ледяным голосом неизвестный.
- Приступайте! - резко скомандовал он, отключив вызов.
Парень, что находился рядом, с ожиданием посмотрел на соседа. Ответа не потребовалось, он знал, что им предстоит сделать. Знал и по непонятным ему причинам, ненавидел себя за это... за то, на что он идет...
Через пару минут появился объект, который им предстояло украсть.
"Последние беззаботные секунды счастья", - мелькнула мысль в голове накаченного красавца, когда он лицезрел милую беседу мужчины и девочки.
Нацепив черные маски для страховки от посторонних глаз, и взяв в руки пистолеты, они подали друг другу сигнал и одновременно вышли из машины.
Тот, что смуглый, решительно поднял руку. Прицелив оружие в голову мужчины, он на выдохе спустил курок.
Раздался выстрел... но не в затылок, а в кору дерева.
- Дьявол! - прокричал он, осознав свой промах.
Жертва, в которую он целился, вовремя успела присесть, тем самым минуя внезапной смерти.
Бен тут же осознал в чем дело. Он резко пригнул девочку, толкая ее к машине.
Выиграв пару секунд, пока нападающие осознавали свою неудачу, он открыл дверь, сажая ее на переднее сиденье.
- Свернись клубочком и не высовывайся, - сбивчивым голосом приказал он.
Ренесми была чертовски напугана. В ее ушах до сих пор звучал звук выстрела. Ее детский мозг не мог осознать катастрофичность всей ситуации.
В ответ она испуганно кивнула.
Бен сильно захлопнул дверь. Пригнувшись, он попытался добежать к водительской двери, но безуспешно... Его тело пронзила резкая боль.
Точным выстрелом в спину, пуля попала в грудь. Хватаясь рукой о бампер, а другой, отстреливаясь, он пытался задеть нападающих. Прозвучало два выстрела, после чего новая, еще более жуткая боль овладела телом Чени. На этот раз в него попал напарник кареглазого.
Бен медленно осел на асфальт. С каждой секундой разум все больше покидал его. Он цеплялся из последних сил за реальность, чтобы не упасть в небытие. Окровавленная рука была прислонена к груди, другой он пытался удержать пистолет. Сил еле-еле хватало на то, чтобы осознавать случившееся.
Прерывисто дыша, он повернул голову направо.
Сердце охватил ужас от развернувшейся перед ним картины.
Здоровяк вытаскивал с переднего сиденья девочку. Дочь человека, которому он обещал хранить его дитя как зеницу ока. Но не смог, оказавшись бессильным и неспособным остановить гадких подонков.
Несси визжала, пытаясь всеми силами, вырваться из цепких и огромных рук ублюдка. Слезы покрывали некогда милое и задорно улыбающееся личико.
- Дядя, Бен! Дядя Бен! - молила она о помощи. Страх и ужас охватил детский разум. Увидев раненого Чени, она еще с большей яростью и истерикой начала колотить своими маленькими ручонками спину своего похитителя.
- Отпустите его! Не делайте ему больно, прошу! - кричало дитя.- Дядя, Бен! Помоги!
- Заткни эту малявку, - приказал кареглазый качку, с медленной поступью и осторожностью приближаясь к Чени.
Заткнув рот девочке, тот побежал к джипу, усаживаясь вместе с ней на заднее сиденье машины.
Тем временем его напарник подошел к мужчине, который находился в полубессознательном состоянии.
Он прижал к его виску дуло пистолета, наступая ногой на валявшееся оружие Чени.
Бен медленно поднял голову, смотря в глаза своему новоявленному убийце.
Боялся ли он смерти? Конечно же, да.
Он не ожидал, что сегодняшний день станет его последним. Не ожидал, что судьба уготовила ему такую короткую жизнь.
Анжела и Дин - два самых дорогих человека, расставаться с которыми не было в его планах. Как бы он не пытался скрыться, смерть все же настигла его.
Одинокая капля слезинки скатилась по его окровавленной щеке.
Его душу разъедала боль. Боль в глубине сердца. Боль, от того горя, что он нанес людям, самым любимым людям.
Неразвернутый подарок сыну, не последнее слово "прощай" жене, не высказанное раскаяние за случившееся другу - все это он так и не успел сделать, не успел сказать...
Встретившись взглядом с раненым Чени, мужчина остолбенел. Его рука замерла, прежняя решительность тут же угасла.
Он не мог этого сделать, по крайней мере, не во второй раз.
В свое время он был обязан ему жизнью. Его проклятой жизнью!
Не совладав с нахлынувшими воспоминаниями, он резко убрал пистолет от виска головы.
- Проклятье! Живи! Сукин ты сын! - выпалил он, стреляя в пустоту.
В последний раз, окинув взглядом Бена, он побежал к машине. Сев на водительское кресло и захлопнув дверь, он резко дал газу, сворачивая в сторону назначенного места.
Взяв телефон в руки, он набрал номер босса.
- Она у нас! - довольным голосом сообщил мужчина...
Закончив разговор, он обернулся назад.
Хрупкая девочка лежала без сознания. Некогда аккуратно завязанные банты небрежно свисали с волос. Сарафан был местами порван, на ноге лишь одна крохотная туфелька. Лицо было повернуто набок, губы напряжены.
- Я ее усыпил, - тихо ответил здоровяк, с беспокойством оглядывая малышку.
В ответ, тот лишь только кивнул...
*** ** ***
Девочка не оставила на месте похищения после себя ничего... Ничего, кроме маленькой красной туфельки и окровавленной открытки, которая теперь навряд ли дойдет до адресата...

СПАСИБО вам большущее за отзывы, а вот и продолжение...

Глава 1. Последний день счастья.

Внимание! Действия происходят до пролога!

Супружеская любовь, которая проходит через тысячу случайностей, самое прекрасное чудо, хотя и самое обыденное.
Мориак Ф.

На огромной белоснежной кровати лежала семейная пара.
Плотные шторы были раздвинуты, поэтому спальню наполнял яркий и теплый свет утреннего солнца. Наполовину открытое окно впускало всё новые потоки свежего и прохладного воздуха. Было слышно пение птиц и неровное дыхание пары. В воздухе витал превосходный запах белых лилий. Огромный букет стоял на прикроватной тумбочке, служа напоминанием вчерашнего события.
Муж и жена, чуть старше тридцати лет, лежа на боку, неотрывно смотрели друг другу в глаза.
Данное описание можно было охарактеризовать двумя простыми, в тоже время милыми словами, "семейная идиллия".
К всеобщему удивлению и зависти многих, семья Калленов была на исключение очень крепкой и дружной.
Вот и вчера произошло то, что еще больше сплотило супругов...

Мужчина, которому недавно стукнуло тридцать два, наматывал на палец локон жены, пожирал её глазами. Он смотрел на неё с вожделением, восхищением, любовью и неприкрытым желанием.
Бывшая мисс Свон и нынешняя Изабелла Каллен почти не изменилась.
Всё тот же мягкий и добрый характер.
Всё те же роскошные волосы, запах которых опьянял её обожаемого мужа.
Те же большие глубокие карие глаза, в омуты которых, ее супруг любил погружаться после очередного тяжелого рабочего дня.
Та же мягкая, нежная и теплая кожа. Эдвард все время удивлялся тому, как Белле удается не мерзнуть.
Те же невинные детские капризы, которые теперь стали чаще и тот же задорный звонкий смех.
Эдвард любил в ней все, начиная от ее макушки и кончая пятками. Она была его идеалом, его женой и матерью его обожаемой дочери.
В свою очередь, женщина медленно поглаживала затылок мужа, пропуская пальцы, через его мягкую и немного непослушную шевелюру. Она знала, что он обожает это. Словно котенок, он наклонил голову немного набок, навстречу ее прикосновениям. Довольная улыбка озаряла его лицо.
- Ты, мой лохматый чеширский кот, - хихикнув, сказала она, еще больше взлохмачивая его волосы.
- Эй, - недовольно пробурчал Эдвард, - я не об этом просил.
- Да? А ну, напомни? - с вызовом спросила Белла, вскинув свою идеальную бровь.
Ох, зря она это сделала.
Потеряв последние капли терпения перед обольстительной женой, Эдвард начал воплощать в жизнь то, о чем мечтал и грезил уже целых три месяца. С дьявольской улыбкой на лице он наклонился перед ней на колени.
- Что ты делаешь? - испуганно поинтересовалась она.
- Увидишь, Бельчонок, - бессвязно пробормотал Эдвард, предвкушая свою победу.
Пристально глядя ей в глаза, с довольной ухмылкой на лице, он положил руку на бедро жены. От столь неожиданного прикосновения глаза Беллы широко раскрылись, а по телу прошла волна дрожи. Прежде чем она очнется и уже в который раз отвергнет его, Эдвард начал нежно поглаживать кожу бедра, поднимаясь рукой все выше и выше. Пройдя внутрь тоненькой сорочки, он погладил ее совсем немножечко выпуклый животик. "Боже, как это сексуально", - мелькнуло в его голове. Её тело вздрогнуло, руки сжались в кулачки. Выводя на нем небольшие круги, он двинулся дальше, к её груди. Как только рука коснулась ее, из приоткрытых губ женщины вырвался стон наслаждения.
Еще чуть-чуть и разум покинет ее, и она, наконец, отдастся в руки настырному мужу. Изабелла понимала это, но ничего не могла с собой поделать.
Эдвард действовал на ее тело волшебно. От каждого его прикосновения, она теряла голову, от каждого его взгляда на душе становилось тепло и приятно, от каждого поцелуя она готова была уйти в небытие.
Спустя годы, страсть, что возникла между ними, лет девять назад не угасла, а наоборот, разгорелась новой сильной волной.
Расценив это, как одобрение его действиям, он начал яростно и в тоже время с осторожностью целовать кожу шеи. Изголодавшись по таким ласкам, он с большим трудом контролировал свой страстный порыв, как можно сильнее вжаться в ее тело. Он не оставлял без внимания и сантиметра ее мягкой и нежной шеи.
- Эдвард... Доктор... он... - еле слышным прерывистым голосом пыталась остановить она своего мужа.
Внезапный поцелуй в губы не дал ей закончить свои протесты.
Он ненавидел ее доктора. Ненавидел низенького старичка, который, как ему казалось, из завести, не дает им вести плодотворную супружескую жизнь.
Он страстно целовал ее, аккуратно прижимая к себе за талию. Его супруга была такой худенькой и хрупкой. И, черт возьми, это заводило его.
Давая им обоим перевести дыхание, Эдвард резко накинул на них одеяло и продолжил свои ласки уже под ним.
Женщина почувствовала легкое прикосновение к пяткам ног, от чего, с ее губ слетел короткий смешок.
Порой, ее муж напоминал ей большого ребенка, изредка любившего пошалить.
Она была уверена в том, что бедненький Эдвард посчитал, что она, наконец-таки, сдалась. Не желая раньше времени расстраивать мужа, Белла дала ему небольшую возможность почувствовать себя победителем. Этаким героем, которому удалось одурачить женщину.

Мужчине все же предстоит пережить еще один облом в своей супружеской жизни.

Он защекотал ее ноги своими волосами. Пару раз, поцеловав их, он прислонился лбом к животу Беллы, обдувая его своим прерывистым дыханием.
Зная, какое сокровище находится в нем, он со всей осторожностью и нежностью целовал эту часть ее тела. "Мои вы любимые", - прошептал он между поцелуями.
Тело женщины под его руками трепетало от переполнявших ее эмоций и возбуждения. Волна приятной неги окутывала разум и душу.
Громко чмокнув пупок, он обхватил руками ее мягкую грудь. Со стоном он прижался к ней губами. Немного прикусывая плоть, он периодически целовал ее, посасывал, тем самым пытаясь, как можно сильнее расслабить жену, помочь ей забыться и наконец-таки дать ему закончить начатое.
Обхватив ее шею руками, он поцеловал глубокую ямку на ней и высунул свою голову из-под одеяла.
Представшая перед ним картина была вполне забавной. Он, с широкой улыбкой на лице наблюдал, как его жена пытается совладать со своим телом.
Белла крепко цеплялась за простыни, чтобы не подчиниться переполнявшему ее желанию прижать голову Эдварда ближе к себе.
Голова была немного откинута назад. Щеки пылали красным, глаза зажмурены, тело трепетало. Прикусив нижнюю губу, она вела с собой огромную внутреннюю борьбу: последовать разуму или чувствам.
Прежняя довольная улыбка мужчины сменилась грустной.
Он бережно обхватил ее голову, пристально глядя ей в глаза.
- Любимая, ты все еще боишься, что занятия любовью могут повредить нашему сыну? - хрипло спросил он.
Поняв, что страстные пытки временно закончились, она, немного успокоившись, виновато ответила:
- Да. Я очень сильно боюсь, Эдвард.
Можно было и не спрашивать, ведь он все знал и понимал, правда, с трудом...

Их первый ребенок родился через полтора года после начала семейной жизни. Несси появилась на свет очень слабенькой. Врачи с трудом спасли девочку.
Беременность протекала тяжело. Преждевременные роды, и как следствие, недоношенный ребенок. Но, несмотря на это, Ренесми выросла здоровой и полноценной девочкой.
Эдвард был очень рад дочери. Поначалу, как и все отцы, он боялся подойти к источнику визга и громкого плача, но позже, часто отбирал ее у матери, крепко прижимая к себе и убаюкивая.

И чтобы не говорили люди, связь между отцом и дочерью намного крепче и сильнее, чем между отцом и сыном. Ярким примером и доказательством этому служат множество семей, одной из которых является чета Каллен.

Эдвард очень заботливый отец. Порой его волнения за ребенка доходили до абсурда. Он хотел решать за нее все: с кем дружить, с кем общаться, что делать и даже как одеваться - с самых первых шагов ее жизни. Но легкие прикосновения руки Беллы к губам мужа вовремя останавливали его порывы.
"Ты должен ей предоставить немного свободы и права выбора, Эдвард", - твердила она, гипнотизируя его взглядом.
Дочь росла, но желание Беллы подарить мужу сына никогда не покидало ее.
Когда Несси исполнилось два года, Изабелла вновь забеременела, но на шестой неделе у нее случился выкидыш.
Женщина пребывала в глубокой депрессии от потери еще не родившегося малыша. Лишь стараниями мужа, Белла смогла выйти из той первой пропасти.
Через год еще одна беременность и, снова выкидыш. Но взамен депрессии и истерике пришла пустота. В тот момент, когда врач сообщил ей, что она потеряла ребенка, она с отсутствующим взглядом посмотрела на своего плачущего мужа. Эдвард плакал не столь от потери, а от боязни, не вернуть себе прежнюю Беллу.
Но жизнь продолжалась, попытки забеременеть тоже. Супруга таскала своего мужа по бесконечным больницам, заставляла его пить предписанные врачом лекарства. В общем, делать все, чтобы второй раз стать матерью.
Годы шли, и вот буквально три месяца назад она узнала, что беременна. Ее радости не было предела. С тестом в руках и громким визгом она кинулась на шею мужа.
"Я беременна! Беременна, Эдвард!" - радостно кричала она.
Он был счастлив не меньше ее. Счастлив за подарок судьбы, за то, что душа теперь будет спокойна.
И если бы на свет появилась девочка, они все равно были бы рады. Но Белла всем сердцем, всем присущим ей материнским чутьем чувствовала, что носит под ним мальчика, их будущего с Эдвардом сына.
И как оказалось, она не ошиблась.
Вчера ей сделали узи. Монитор показал, что у Калленов будет сын. Шестнадцатая неделя беременности. Плод развивается нормально, никаких осложнений нет.
Вечером того же дня после окончания работы Эдвард с огромным букетом белых лилий (любимых цветов супруги) и здоровой пандой появился на пороге дома. Увидев подарок, Несси довольно завизжала, бросаясь обнимать папочку. Белла же коротко чмокнула его в губы, от чего он недоуменно поднял брови. "И это все?" - читалось на его лице. Белла, засмеявшись, прошептала ему на ухо, что еще успеет поблагодарить его, и тут же скрылась в спальне, взяв из его рук портфель.
Но лисичка-жена все же перехитрила мужа. Чуть позже с улыбкой на лице она объявила ему, что ее подарком будет вкусный ужин и бисквитный торт на десерт. Эдварду, который понял, что его в который раз обдурили, ничего другого не оставалось, кроме как уплетать за две щеки кулинарные шедевры супруги.

Все дело в том, что с того момента, как Белла узнала о беременности и посетила доктора, секс был под запретом. Мистер Грю, ну или как часто называл его Эдвард, мистер Зло, строго-настрого запретил интимные отношения супругам, так как это может нанести вред ребенку и даже обернуться выкидышем. "Покой, свежий воздух и положительные эмоции - это должно быть основным составляющим жизни Изабеллы" - каждый раз твердил он, когда муж затрагивал данную тему.
Вы не подумайте, что Эдвард был озабоченным, просто, будучи уверенным в том, что доводы врача ошибочны, он не хотел лишать себя привычных удовольствий. Он не верил, что от "этого" малышу может быть плохо. Работа судьей также не решала его проблему. Идея засадить доктора Зло за ложные "показания" довольно часто посещала его безумную голову.
Эдвард страдал, очень страдал. Да и Белла не облегчала его учесть.
Она немного поправилась, от чего ее фигура стала еще более совершенной, чаще краснела и забавляла его. В общем, стала чертовски красивой и еще более желанной...

Эдвард со вздохом сел на кровати, сажая жену между ног, так, чтобы ее голова упиралась на его грудь. Крепко прижавшись к ней, он вдохнул аромат ее волос. Они пахли полевыми цветами. Почти тем же запахом, что наполнял небольшой луг, где они всей семьей изредка устраивали пикники.
- Прости меня, Эдвард, - тихо сказала Белла дрожащим голосом.
Она считала себя виноватой в том, что ее муж несчастен. Иногда ей казалось, что Эдвард вовсе и не хочет этого ребенка. Она надеялась, что все это лишь домыслы, вызванные беременностью. К тому же, женщина стала очень впечатлительной. Частые смены настроения и желание пустить слезу все чаще и чаще давали о себе знать.
Вот и сейчас ей почему-то хотелось выплакаться, раз и навсегда избавиться от ложных мыслей...
- Белла, что ты такое говоришь? Тебе не за что у меня просить прощения, - сдерживая нахлынувшую на него злость, как можно спокойней сказал он.
Она ничего не ответила ему, продолжая и дальше погружаться в свои мрачные мысли.
Обхватив подбородок жены, мужчина повернул ее лицом к себе и решительным тоном сказал:
- Я хочу этого ребенка! Слышишь? Если будет необходимо, я могу потерпеть и больше девяти месяцев.
В ответ Белла пару раз моргнула. Одинокая капля слезинки скатилась по ее щеке.
Эдвард нежным прикосновением пальца смахнул ее.
В эту самую секунду его душа разрывалась на мелкие части. Части, которые острыми осколками вонзались в самое сердце. "Какое же ты ничтожество, Каллен! - корил он себя. - Теперь она будет думать, что я не хочу иметь второго ребенка, а ведь утро так прекрасно начиналось".
Неожиданно Белла обняла своего мужа, крепко прижимая его к своей груди. Эдвард успокаивающе гладил ее спину. Сердце любимой бешено колотилось, дыхание было прерывистым и неглубоким.
- Тише, тише, Бельчонок. Не забывай, что твои мужчины очень волнуются за тебя, особенно тот, которого ты несешь под своим сердцем, - заботливо успокаивал он Изабеллу.
Женщина высвободилась из объятий мужа и с любопытством посмотрела на него.
- Нууу, как может быть хорошо нашему сыну, если его мама попусту тратит свои нервы? - с робкой улыбкой на лице объяснил он.
Белла довольно улыбнулась и, пытаясь нормализовать свое дыхание, начала нежно поглаживать свой живот:
- Тише, тише, малыш. Обещаю, что больше тебя я расстраивать не буду, - тихо проговорила она.
От увиденного, у Эдварда перехватило дыхание. Его всегда восхищала и удивляла та неразрывная связь, что существует между матерью и ее ребенком, особенно сильно она была выражена у Беллы.
Радостно улыбнувшись, он положил свою ладонь поверх ладони любимой.
- Вот появишься ты на свет, и наступит в нашей семье долгожданное равенство. Ты даже представить себе не можешь, как всего лишь две женщины в семье доводят твоего отца. А так, мы хотя бы сможем дать стоящий отпор! - задорным голосом сказал мужчина.
- Не слушай своего ненормального папочку, Энтони.
- Энтони? - с любопытством спросил Эдвард.
- Да, я хотела бы назвать его твоим вторым именем. Ты, надеюсь, не против? - пожав плечами, ответила Белла.
- Нет. Вовсе нет.
Эдвард был удивлен выбором жены.
"Что ж, если она так хочет, то пусть будет так. Женщинам видней", - подумал он.
- Так значит Энтони Каллен?
- Да. Энтони Каллен младший.
Белла мечтала, чтобы их сын, как и дочь, был больше похож на отца.
У Несси были глаза Эдварда, а волосы матери. Густые брови напоминали отцовские, особенно когда она хмурилась. Характером она пошла в них обоих. А вот стеснительностью в мамочку.
В эти поистине волшебные секунды их общения, Белла как никогда поняла, что ее муж ждет и уже также любит их совместного еще не появившегося на белый свет сына, как и она сама.

Супруги встретились взглядом.
Глаза Эдварда искрились любовью, нежностью и добротой. Смущенная улыбка, немного приподнятые брови и складка между ними прекрасно дополняли образ. "И за что мне такое милое чудо?" - в который раз спрашивала она себя, притягивая его лицо ближе...

- Нууу, еще чуть-чуть, - недовольным тоном упрашивал Эдвард жену, пытаясь продолжить их сладкие поцелуи.
- Нет, нет, нет. Хватит уже, пора будить Несси, - отнекивалась она, пытаясь выбраться с постели.
- Всё. Последний раз. Честно, честно, - промолвил он, еще крепче прижимая ее к себе за талию.
В ответ она коротко чмокнула его в носик и рассмеялась.
- Это был последний поцелуй, ненасытный живоглот, - сказала она, хитро прищурив глазки.
Белла прекрасно знала, что слово "последний" у Эдварда всегда означает "первый".
- Ты, коварная преступница, которой все время удается обвести вокруг пальца прославленного судью Нью-Йорка.
- И заметь, что ты сам себя приговорил к жизни со мной. Добровольно! - продолжила дразнить мужа Белла.
- Не я один, - довольным голосом промолвил он, прижимаясь лицом в шею супруги и откидывая ее на простыни.
- Эдвард, щекотно! - смеялась Белла, пытаясь высвободиться из его крепких объятий.
Он еще пару минут мучил ее, заставляя Изабеллу громко смеяться.
Смех его девочек доставлял ему неописуемое удовольствие. Он был для него той самой песней, мелодией, которая заставляет душу наполняться теплом, а разум освобождаться от тревожных мыслей.
Белла схватила лежащую рядом подушку и, что есть силы, дала ею по голове своего мучителя.
Он резко поднял голову, с любопытством разглядывая ее орудие мести.
- Знаешь, это было ооочень больно, - наигранным возмущенным тоном проговорил он.
- Я почему-то уверен, что наша дочь смогла бы дать более стоящий отпор своему папочке, мой дохлячок.
"Дохлячок?"
- Ну, спасибо, муженек, - обиженно надув губки, она отвернулась.
- Белла...
Молчание.
- Белла.
Тишина.
"Пусть еще помучается", - мысленно сказала она.
- Бельчооонок. Прости меня, - нежным голосом упрашивал он супругу.
Когда же его шея оказалась рядом с ее губами, она взяла и укусила ее.
- Ауч. Больно же! - потирая укусанное место, воскликнул Эдвард.
Воспользовавшись тем, что муж отвлекся, она выскочила с кровати и побежала в душ.
- Разбуди Несси! - крикнула она напоследок.
- Хорошо, - обиженно пробубнил он.

Мужчина приоткрыл дверцу спальни, где сладко спала его дочь, и тихонечко зашел в нее.
В комнате все было выполнено в нежно-розовом цвете. Огромные окна пропускали море света через тончайшие занавески. На стене были развешаны всевозможные девчачьи плакаты и фотографии. Небольшой рабочий стол возле окна, пару книжных шкафов по бокам. На полках стояла коллекция фарфоровых кукл, каждая из которых символизировала определенный народ. Море мягких игрушек то тут-то там, и все выше перечисленное, давали любому зашедшему сюда гостю понять, что комната принадлежит совсем еще юной принцессе.
Эдвард подошел к кроватке, и залюбовался увиденным. Несси крепко спала, прижав к себе огромную мягкую панду, которую он подарил ей вчера. Веки немного трепетали от яркого утреннего солнца, на пухленьких щечках играл небольшой розоватый румянец, густые каштановые волосы были раскинуты по подушке.
Несси была для него самым красивым и самым любимым ребенком на всем белом свете.
Она была плодом всепоглощающей любви Эдварда и Изабеллы Каллен.
Мужчина присел возле кровати так, чтобы его лицо было на уровне личика дочери.
- Просыпайся, солнышко, - промолвил он, заправляя прядь волос малышки за ухо. - Пора в школу.
Недовольно зажмурив глазки и пробурчав под нос что-то невнятное, девочка сонно приподняла голову с подушки, удивленно уставившись на отца.
- Папа? - спросила она, широко раскрыв глазки.
- Неужели за одну ночь я так сильно постарел, что даже родная дочь не узнала меня? - с широкой улыбкой на лице ухмыльнулся мужчина.
В ответ на его слова Несси покраснела, поняв какой глупый вопрос задала отцу. Вспомнив, что надо вставать и идти в школу, она сделала недовольную гримасу и уткнулась лицом в подушку.
- Кто это у нас не хочет вставать? Кто это сегодня не хочет попасть на День Рожденье друга? - недоуменно спросил Эдвард у дочери.
Как только он озвучил последний вопрос, девочка резко вскочила с постели и крепко обняла своего отца.
- С Добрым утром, папеночек! - громко воскликнула она, очень крепко сжимая его в своих объятьях.
Эдвард сделал вид, что начал задыхаться, громко кашляя.
- Задушишь своего папеночка, - хриплым голосом сказал он, продолжая дурачиться.
- Тебя просто так не задушишь. Нууу, если только мама. У нее сил побольше, - ответила она, взлохмачивая его волосы.
- Ты главное это матери не говори, а то вдруг и правда задушит, - весело промолвил он, вставая с колен.
- А теперь марш в ванную, чистить зубы и умываться! И бегом вниз завтракать! - сказал он командным тоном.
- Есть сэр! - ответила Несси, после чего убежала выполнять приказ Эдварда.

Мужчина принял душ и тут же спустился вниз.
Дивный запах еды окутал его сразу же, как только он переступил порог кухни. Сев за стол, он окинул взглядом свой завтрак.
Перед ним стояла чашка ароматного чая, тарелка с оладьями и джем.
"Обожаю своего Бельчонка", - мелькнуло в голове Эдварда.
Белла, закончив с готовкой, присела на соседний стул, шлепнув его по руке, которая нахально тянулась к еде.
- А Несси? Без дочери ни ни, - недовольно сказала она.
Женщина пыталась не нарушать установленную ею же традицию: начинать завтрак вместе, всей семьей.
- Черт, мне кажется, что кто-то хочет свергнуть меня с места главы семейства, - возмутился Эдвард.
Изабелла рассмеялась.
- Ты же знаешь, что на это место никто другой не подойдет, мой львенок, - игривым голосом ответила она, поглаживая его по голове.
Только он хотел что-то сказать, как в кухню влетела Ренесми, усаживаясь за стол.
- Доброе утро, мамочка и братик!
Девочка с нетерпением ждала появления нового члена семейства. Она уже представляла себе, как будет с ним играть в куклы, прятки и прочие детские игры.
- Тебя тоже с добрым утром, доченька! - ответила Белла, накладывая ей на тарелку оладьи.
- Как спалось? - спросила она.
- Мне снился сон, - неуверенным голосочком проговорила малышка, опустив глазки и покраснев.
Вдруг Эдвард вспомнил, что его супруга ведет себя так каждый раз, когда ей снится сон неприличного характера. "Боже. Моя дочь совсем еще ребенок. Кретин!" - мысленно воскликнул он.
- Что тебе снилось, малышка, - с беспокойством в голосе поинтересовался Эдвард.
- Это был Дин, - тихо ответила она. К ее щекам прилила кровь, отчего они были похожи на подрумяненные красные яблочки.
Белла и Эдвард переглянулись, широко улыбаясь друг другу.
Где-то глубоко в мозгу отец семейства уже вынашивал план будущего устройства жизни обожаемой дочери. Естественно, Дин был основным ее составляющим.
Деликатно промолчав, они продолжили завтрак.
Расправившись с ним, Белла ушла подготавливать дочь к школе.
Спустя десять минут они вместе спустились вниз.
Ренесми была одета в школьный клетчатый сарафан, обута в красные туфельки, на спине висел небольшой желтый ранец, а на голове торчали два хвостика, украшенных огромными бантами.
Через минуту к ним вышел и Эдвард в деловом черном костюме, белой рубашке, черном галстуке и с портфелем в руках.
Некогда беззаботное выражение лица стало серьезным и грустным Скулы были напряжены. В зеленых глазах читалась обеспокоенность и тревога. С задумчивым видом он перевел взгляд на часы. Они показывали ровно полвосьмого утра.
- Несси, иди, выйди во двор, посмотри, не подъехал ли дядя Бен, - попросила Белла дочку, медленно направляясь к мужу.

- Ты справишься, Эдвард. Я знаю, что ты примешь верное решение. Не мучай себя, - пристально глядя в глаза супругу, нежным голосом промолвила она.
Эдвард никогда не обсуждал работу с женой. Он считал свою профессию грязной. Его не покидало ощущение, что с каждым новым делом, он все больше окунается в мир насилия, краж, убийств. В мир, которого быть не должно. В грязный мир преступности, который уносит за собой тысячи невинных жертв, ложных надежд и разрушенных судеб. И самое необычное заключалось в том, что он был своего рода вершителем правосудия этого мира. Этаким властителем, от решения которого мог наступить баланс либо возникнуть развал.
Он не хотел связывать свою семью с этой грязью. Для него она была неким прибежищем. Самым чистым и искренним местом, где он мог забыться и наслаждаться прелестями семейной жизни. Жизнью, которую ценят немногие... Жизнью, где он может быть настоящим...
Профессия судьи требовала от него забыть о чувствах, забыть о том, что человек вообще способен чувствовать. Только факты и неопровержимые доказательства должны быть орудиями его труда, а не эмоции и сердце.
Но дело Джаспера Хэйла было другим...
Эдвард с первого дня разбирательства чувствовал, что вынесет это решение. Решение, которое унесет жизнь еще одного никчемного человека...
Решение, которое принял бы любой другой, окажись он на его месте...

Он крепко обнял жену, прижавшись носом в ее макушку.
"Еще один тяжелый грех надушу", - подумал Эдвард.
Глубоко дыша ей в волосы, он пытался успокоиться, чтобы не расстраивать взволнованную супругу. "Только спокойствие и никакого волнения", - вспомнил он слова ее лечащего врача.
Выдавив из себя улыбку, Эдвард поднял голову Беллы. Нежно лаская кожу лица, он коротко поцеловал ее в губы и хихикнул.
- Все в порядке, любимая. Честно.
Она нерешительно кивнула, отлично зная, что Эдвард врет.
Но Изабелла и не хотела знать всех тонкостей его профессии. Изредка, когда она пыталась выведать у него хоть что-то, Эдвард всегда отвечал ей одним и тем же: "Чем меньше знаешь, тем крепче спишь".
Безусловно, она видела, как он часто возвращается с работы расстроенным и подавленным.
Порой муж даже срывался на нее. Но она не обращала на это внимание, зная, что когда он успокоится, то обязательно будет вымаливать у нее прощения. Поэтому она тихо выслушивала его, давая выговориться и выплеснуть наболевшие мысли...
Прибежала Несси и, громко крикнув, "Дядя Бен приехал!" - она снова выбежала во двор.

- Привет, Эдвард, Белла! - поприветствовал супругов Бен, выходя из автомобиля.
- Здравствуй, Бен! - ответила Белла.
Мужчины в знак приветствия пожали друг другу руки.
- Несси, быстро запрыгивай в машину, а то опоздаем, - поспешил девочку Бен.
Она напоследок чмокнула родителей в щеку и уселась на заднее сиденье машины.
- Бен, ты не мог бы заехать за мной после того как отвезешь Ренесми в школу? Я хотела помочь Анжеле к праздником, - пожав плечами, спросила Белла.
- Конечно. Тогда мы еще вместе заедем за подарком Дину. Его, наконец-то, сегодня привезли, - ответил он с довольной улыбкой на лице.
Мужчина был рад сегодняшнему дню. Как никак, сыну исполняется целых десять лет.
- Я приеду на праздник сразу же после суда, - добавил Эдвард, снова о чем-то задумавшись.
- Хорошо. Я поехал.
С этими словами Бен сел в машину и уехал...
Спустя пару минут, за Эдвардом подъехал его личный водитель. Мужчина на прощанье поцеловал жену и сел в автомобиль.
Только оказавшись внутри салона, он смог облегченно вздохнуть.

Теперь он полностью готов перевоплотиться в бесчувственного Эдварда Каллена, у которого, как думали многие, нет и капли сострадания и жалости...

Спустя время.

Из черного тонированного BMW вышла хрупкая, худенькая девушка. Ей было всего двадцать пять лет. Совсем еще молодая для навалившихся на нее проблем и жизненных трудностей. Темно-серое платье чуть ниже колен подчеркивало ее худобу, черные балетки, в руках небольшой платок. Ее тело дрожало, как осенний лист на холодном ветру, из покрасневших глаз был готов вырваться новый поток нескончаемых слез. Постоянные недосыпанья, жуткие ночные кошмары, нервное напряжение и невыносимая боль в глубине любящего сердца - все это разъедало девушку изнутри, сжигало все ее нутро, все-то прекрасное, что было в ее жизни, оставляя после себя пепел... пустоту... хаос...
Она шла под руку с женщиной. С той, которая должна была приглядывать за ней, уберечь от ненужных слов и показаний.
- Элис Хэйл! Миссис Элис, ответьте на наши вопросы! Как вы жили с этим?! Неужели, вы не знали тайну вашего мужа?! - кричали надоедливые репортеры, журналисты, операторы, которые хоть как-то пытались завладеть вниманием девушки.
Их всех сюда привело очередное скандальное дело. Дело, по которому менее чем через час будет вынесен вердикт. Вердикт очередному преступнику - Джасперу Хэйлу.
- Как вы себя чувствуете? Вы уже подали на развод? - выкрикнула журналистка одного из центральных каналов.
В ответ на ее вопрос девушка резко обернулась. Тут же защелкали фотокамеры, пытаясь запечатлеть столь важный момент. Все объективы видеокамер были направлены в сторону девушки, да и не только...
Более миллиона граждан различных стран смотрели в монитор экрана телевизора, следя за прямым эфиром очередного выпуска новостей. Многие из них испытывали к ней ничего, кроме глубокого презрения, другие же жалость, а иные недоумение и недоверие.
Лицо девушки озарила нервная улыбка, губы дрогнули, на лбу появилась морщинка. Мгновенье спустя, уголки губ опустились, а на глазах выступили хрусталики слез.
- Простите, - тоненьким голосочком прошептала она, стирая их тыльной стороной руки. - Я... он... не хотел...
Женщина, что была рядом, резко дернула ее за руку. Со злостью на лице она обняла ее за талию, ведя к входу в здание суда.
Девушке ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.
Многие спрашивали себя "О чем же думает она? Что чувствует и как с этим живет?"
Ответа на столь очевидный вопрос не в силах дать никому...
Лишь оказавшись на месте этой девочки, человек сможет ощутить всю ту гамму чувств, что наполняла израненную душу Элис Хэйл.
Девушки, чье сердце и разум все еще отвергали случившееся, до последнего веря в невиновность, столь любимого человека...

Отредактировано malinovaya (2011-03-05 01:09:09)

Глава 3. Последствия неизбежного.

Я подумал: может все на свете с самого начала где-то тихонько потерялось и находится очень далеко. По крайней мере, есть одно такое тихое, спокойное место, куда всё должно пропадать, соединяясь там воедино, наслаиваясь друг на друга, образуя некую фигуру. А мы всю жизнь только и делаем, что отыскиваем то одну, то другую потерю - словно вытягиваем их на свет божий за тонкие нити, к которым они привязаны. Я закрыл глаза и попытался вспомнить: сколько же там, в этой общей куче потерь, может быть моего - всего прекрасного, что навсегда ушло из моей жизни. Как бы это удержать, зажать в своих ладонях и не отпускать... Если бы я только мог - хотя бы еще на мгновенье...
Харуки Мураками.

Вокруг места происшествия, где буквально полчаса назад произошло заведомо скандальное и ужасное по-своему содержанию преступление, столпилась толпа зевак. Взволнованные лица людей, с интересом обсуждающих случившееся, выражали шок, огорчение и явное возмущение от развернувшейся перед ними картины...
Небольшая территория за школой была ограждена полосатой лентой. Повсюду мерцали огни патрульных машин. Парочка полицейских стояла за ней, дабы не пропускать никого постороннего.
Своими огромными фигурами они скрывали черный Мерседес, так и не выехавший на празднование веселого семейного торжества, продолжая одиноко стоять под блеском лучей палящего солнца.
Кое-где на асфальте проглядывали лужи запекшейся крови, фары, и лобовое стекло автомобиля были также измазаны ей, подчеркивая жестокость свершенного поступка бесчеловечности.
Передняя пассажирская дверь была открыта. Местами разбросаны остывшие гильзы от пуль.
Буквально пятнадцать минут назад прибыла скорая и, быстро уложив тяжелораненого мужчину на койку, тут же увезла его в одну из ближайших больниц Нью-Йорка.
К месту происшествия подъехал полицейский Мерседес. Дверь открылась, и из автомобиля вышел мужчина лет сорока пяти. Увидев развернувшуюся перед ним картину, он нахмурился, густые брови сошлись на переносице, а голубые глаза, всё чаще источавшие усталость, приняли заинтересованный вид. Поприветствовав коллег, он направился к огражденной территории. Пройдя под лентой, мужчина подошел к эпицентру случившегося, внимательно разглядывая окружавшую его обстановку.
Как только шеф полиции, находившийся неподалеку, заметил его, он немедля подбежал к нему, тяжело дыша от столь привычной ему изнуренности.
- Здравствуйте, мистер Саймон! - громко поприветствовал он его, пытаясь перекрикнуть шум, исходивший буквально отовсюду.
- Вас, как я вижу, уже предупредили о моем приезде? - коротко кивнув, поинтересовался мужчина и, не дожидаясь ответа, пояснил. - Я детектив, который будет вести расследование случившегося.
- Да, конечно, я уже проинформирован о вас, - устало пожав плечами, ответил тот.
- Хорошо. Введите меня в подробный курс дела, - попросил он, окидывая оценивающим взглядом машину.
Коп обхватил рукой шею. Устало потирая ее, он пытался унять тянущую боль в затылке. Собирая все мысли воедино, он начал выдавать накопившуюся за столь короткое время информацию:
- Нападение произошло чуть больше получаса назад. В полицию обратился охранник школы, прибежавший сюда, на шум выстрелов. По ходу дела здесь произошла перестрелка между некими лицами, точное число их пока неизвестно, и пострадавшим. По словам охранника, раненым был Бен Чени, что подтвердилось по найденным в бордачке машины документам. Мужчина уверяет, что это водитель и личный телохранитель ученицы данной школы, Ренесми Каллен.
- Каллен? - заинтересованно спросил Саймон, резко обернувшись к шефу полиции.
Данная информация крайне удивила его. Ведь, если ему не изменяла память, то отец девочки, скорее всего, Эдвард Каллен - известный судья по нашумевшим уголовным делам Нью-Йорка.
Знал это и полицейский, переминавшийся с ноги на ногу, стоя на одном месте.
- Вы уверены? - переспросил Саймон, вопросительно вскинув брови.
В голову мужчины приходили все новые и новые догадки. Одна страшнее другой.
- Да, это она, - без нотки сомнения ответил тот. - Как вы поняли, нападавшие забрали ее с собой.
- Похитили, - поправил его детектив.
"Похитили дочь судьи", - мысленно размышлял он, пока разум сосредоточенно обдумывал дальнейший ход событий, приводя к логическому умозаключению: "Значит, что рано или поздно, они дадут о себе знать".
- Что с этим Чени? - поинтересовался он, осознавая, что пострадавший на данный момент, пожалуй, единственный и от того бесценный свидетель, и если погибнет он, то цепляться будет не за что. - Он выживет? - уточнил детектив заданный им вопрос.
- Врачи сказали, что состояние критическое, но шансы есть, - тут же ответил полицейский.
- Ясно, - поникшим голосом промолвил он.
Надев перчатки и сев на корточки, Саймон взял в руки валявшуюся перед ним открытку и, пристально оглядев ее, прочитал содержимое. На пару секунд лицо мужчины озарила радостная улыбка, которая тут же сменилась грустной после осознания того, где он находится, и по какой ужасающей причине он оказался здесь. Багровые пятна крови, отчетливо прослеживающиеся на картонной бумаге, также служили ярким напоминанием навалившегося горя на две, а то и более семей.
- Вы проинформировали о случившемся отца девочки? Семью Чени? - спросил детектив, заворачивая в пакет, найденный им подарок похищенной девочки.
- Нет, - пожав плечами, ответил полицейский.
Если честно, он не имел и малейшего понятия о том, как сообщить отцу о дочери.
- Ну, так сделайте это, и пусть он подъедет к больнице, в которую отвезли раненого, как можно быстрее! - суровым голосом произнес Саймон и встал, передавая в руки одного из полицейских найденную им улику.
- Я буду его ждать там, - немного задумавшись, он продолжил, - неизвестно, сколько вообще протянет Чени. Может, он уже скончался.
- Хорошо, - ответил тот, ошарашено глядя вслед уходящему детективу.
Придя в себя, коп тут же направился к служебной машине. Сев на переднее сиденье, он запросил номер Каллена и после его получения сразу же отправил вызов.
Дожидаясь ответа, он пытался мысленно подобрать слова, чтобы как можно мягче сообщить отцу о похищении его дочери. Хотя, о какой мягкости может идти речь?
После того, как вызов был принят, мужчина глубоко вздохнул и первым начал неприятный ему разговор:
- Здравствуйте. Я говорю с Эдвардом Калленом?
- Да. Это я, - недоуменно ответил тот.
- Я шеф полиции. Я звоню сообщить, что вашу дочь похитили, мистер Каллен.
На другом конце провода повисла глубокая тишина. Спустя тридцать, а то и больше секунд Эдвард дрожащим голосом ответил:
- Может... может... вы ошиблись... Может+ это не моя дочь? - с глубоким неверием спросил он, задержав дыхание и нервно сжимая трубку.
- К сожалению, это не ошибка, мистер Каллен. Минут сорок назад на телохранителя вашей дочери и на нее, было совершено вооруженное нападение. Сейчас мистер Чени в тяжелом состоянии находится в больнице. А ваша дочь... вашу дочь похитили нападавшие, - с искренним сожалением произнес полицейский.
От внезапно обрушившейся новости Эдвард замер... Обомлел... Превратился в безжизненную статую, раздираемую на мелкие части реалиями случившегося. От шока и неожиданности нахлынувшего на него известия, ноги пошатнулись, голова закружилась, словно он потерял опору, способность стоять... Окружающая обстановка стала ходить ходуном, расплываться в нечеткие и смутные очертания, превращаясь в одно огромное пятно.
Без того шаткий и хрупкий мир перевернулся, унося за собой все прелести жизни.
Мозг упрямо отрицал полученную информацию. Он словно ретировался, пытаясь защититься от нерного импульса, беспощадно убивавшего все его нутро.
Дыхание перехватило. Казалось, что нечто колкое и большое преграждало путь к легким, не позволяя свободно дышать, вдыхать столь необходимый человеческому существу воздух... кислород...
Боль... Самая, что ни на есть, душераздирающая боль разнеслась со скоростью звука по всему телу, по каждой клеточке, пронзая их насквозь... всецело...
Но не только боль, жалкое по своей сути чувство, испытывал он. Ярость, злость, гнев, обида, отчаянье - всё смешалось, собралось в одну огромную кучу, нещадно бьющую по шаткому сознанию Каллена.
Одновременно с резким выдохом, и со стоном пронзивших душу терзаний из руки выпал портфель, от чего гулкий звук эхом отдался по безлюдному коридору.
Эдвард зажмурил глаза и резко сжал свободную руку в кулак. Костяшки пальцев побелели. Вены выступили. Мышцы кисти, плеча и предплечья напряглись с неимоверной силой.
Сердце, продолжавшее нагонять по сосудам кровь, больно сжалось... кольнуло... пронзило отчаяньем и слабыми отголосками надежды...
Ему не хотелось верить... Он просто не мог поверить, что с его горячо любимой, обожаемой дочерью, приключилась беда, что его дочь похитили, что она находится неизвестно где и неизвестно в руках каких подонков. Нет, не подонков, а скорее посланников ада, самого дьявола, решившим без его ведома притронуться к его драгоценному ребенку, частичке его души... смыслу всей его жизни...
- Ренесми... Моя девочка... - с горечью протянул он, совершенно забыв, о разговоре с полицейским.
- Мистер Каллен! Прошу, отзовитесь! - кричал в трубку коп, пытаясь вернуть отчаявшегося отца к еще незаконченному разговору.
Немного прейдя в себя, Эдвард безжизненным осипшим голосом ответил:
- Я вас слушаю.
Наконец, дождавшись хоть какой-то реакции со стороны Каллена, полицейский продолжил:
- Вы должны подъехать к больнице как можно быстрее. Там находится водитель вашей дочери и ждет детектив, расследующий дело. Вы приедете?
Эдвард схватился за голову, и из последних сил выговорил два слова, мечтая в эти секунды оказаться не там, а рядом... рядом с дочерью... своим беззащитным ребенком:
- Называйте адрес...

Мужчина, сидя в салоне автомобиля, мчавшего в сторону указанной больницы, все больше и больше предавался внутренней агонии, душевному пожару, пламени, уносящему его в бездну, пропасть, огромную черную дыру, из которой не выбраться... не освободиться... Она словно безжалостный хищник, словно голодный зверь, съедала его изнутри, скребла, высасывала все приятное, что когда-либо наполняла израненную душу мужчины.
Руки Эдварда пробило дрожью, сердце с каждой секундой все больше и больше ускоряло свой учащенный ритм, наполнялось отчаяньем. Крохотные остатки надежды угасали, словно ее, надежды, и не было. Словно она испарилась, оставив после себя пустоту, лишь слово, исходившее из уст самых отчаянных людей, до последнего верящих в лучшее. Чудо, которого нет...
Из глаз, неисточавших ничего, кроме адской муки, которая душила его, затягивая свой узел все крепче и крепче, лились слезы.
Нет хуже зрелища, чем видеть, как плачет мужчина... Видеть как он, наделенный самой природой мужеством, стойкостью и терпением перед тем, что женщинам не по силам, переживает то, что вызывает те самые горькие мужские слезы. Как он, тем самым признает свое бессилие... слабину...
Каллен плакал. Плакал и со всей непривычной для него отчетливостью понимал и осознавал весь тот тяжкий груз, невольно свалившийся на его обессиленные плечи.
Он думал о жене. О матери его дочери, которая не вынесет ужасной новости, не вытерпит боли от потери малышки, от отсутствия контакта с ней, возможности видеть её, лицезреть. От нескончаемого беспокойства за своего ребенка...
Он не знал, как сообщить ей об этом, как вытерпеть с ней первые мгновения ужасной правды, заставить ее очнуться, быть сильной. Когда как сам, чувствует себя безжизненной куклой, покалеченным человеческим телом, прикованным к жесткой инвалидной коляске...
Он думал о не родившемся сыне. Выдержит ли он, те внутренние терзания, которые настигнут Беллу? Смогут ли они спасти их сына?
Он размышлял об Анжеле и Дине. Каллен ощущал огромную вину перед ними, ведь если бы Бен не устроился на работу к нему, то может... может этого горя и не случилось бы... И тогда бы Чени не находился на грани между жизнью и смертью...
Эдвард знал, что друг сделал все что мог, чтобы спасти Несси, не дать позволить ублюдкам отнять его у нее. Он в этом не сомневался. Он был уверен в нем.
"Похитили, украли, забрали... Подонки! Убью!!! Достану даже с того света и подвергну пыткам, самым изрошренным пыткам!!!" - мысленно восклицал он.
"Моя дочь, моя бедная девочка... За что?! Боже, за что?!"
Эдвард вытер помятым рукавом пиджака слезы, пытаясь унять новый поток нахлынувшей, словно ураган, боли, и собраться с силами.
Водитель машины с недоуменным взглядом посматривал через зеркало заднего вида на Каллена. Ему было невдомек, почему мужчина столь сильно и самозабвенно предается душевным терзаниям. По просьбе Эдварда, он гнал со всей скоростью по указанному им адресу. Всхлипы, доносившиеся с заднего сиденья, вызывали в нем жалость и необъяснимую скорбь.
- Сэр, может быть вам дать успокоительного? - обеспокоенным голосом поинтересовался водитель, продолжая поглядывать в зеркало заднего вида.
Каллен медленно поднял голову. Его лицо покраснело, веки от пролитых слез немного опухли. В глазах же стояла пустота, словно они утратили те самые задорные нотки, которые делают их живыми... зеркалом души. Теперь же они напоминали скорее стеклянные глаза мертвеца, устремленные в некуда+
- Это не поможет, - спустя время ответил он, отрицательно покачивая головой.
Единственным спасением для него была Несси, целая и невредимая, все так же смеющаяся и, дарящая ему свое детское тепло.
Водитель понимающе кивнул, сворачивая в сторону здания больницы. Припарковавшись, он мягко затормозил.
- Мы приехали, - немного громким голосом сообщил он.
Эдвард не слышал его, не прислушивался даже к своему собственному разуму, кричащему собраться с духом, успокоиться и взять себя в руки.
- Мистер Каллен, мы приехали! - еще громче повторил водитель, обернувшись к мужчине.
- Ах, да, - растерянным голосом пробормотал Эдвард, потирая рукой лицо и нервно оглядываясь по сторонам.
- Мистер Кларк, вы побудите здесь, возможно, мне еще понадобится машина, - сухим голосом произнес он.
- Да, конечно. Сколько понадобится.
Поблагодарив водителя, Каллен неспешно открыл дверцу и вышел из автомобиля, негромко ее захлопнув.
На улице стало значительно прохладней. Некогда жаркий и солнечный день превратился в прохладный и пасмурный. Лицо мужчины обдало дуновением ветра, отчего по телу пробежали волны дрожи и холода. Оглядев здание больницы, снующих по двору людей, выезжающих машин скорой помощи, он прямиком направился внутрь, ожидая всего того, что преподнесет ему жизнь и человеческая несправедливость...

Внутри здания, у самого ее входа, Эдварда ждал тот самый детектив.
В мужчине, который с потерянным видом оглядывал помещение, он сразу же узнал Каллена.
- Здравствуйте! - поздоровался он, подходя к нему и протягивая руку. - Я детектив, расследующий дело о пропаже вашей дочери.
Эдвард растерянно глянул на него, до сих пор пребывая в неверии, что все происходит с ним... сейчас... по-настоящему...
- Здавствуйте, мистер?
- Саймон, - уточнил детектив, после чего они пожали друг другу руки.
Каллен с ожиданием посмотрел на него. Мысленно он мечтал, молился, чтобы полицейские уже вышли на след подонков, чтобы поиски его малышки подходили к своему заключительному этапу.
- Я приношу вам искренние сожаления, и прошу вас собраться с духом и помочь нам в поисках вашей дочери.
- Хорошо, - только и ответил Эдвард, хотя в уме накопилось уйму вопросов, бессмысленных, как он знал, претензий, обвинений, упреков в сторону всего департамента полиции Нью-Йорка.
- Пройдемте, я вам все расскажу, - приступил к разговору Саймон, указывая рукой на раскрывшиеся перед ними дверцы лифта.
- Как вы поняли, нападение произошло при встрече вашей дочери с Чени, после окончания занятий в школе. Точное количество нападавших уточняется. Никто не видел их, но судя по различным гильзам, оставленных тремя видами оружий, их было двое. Ваш водитель сделал все возможное, но перевес сил был явно не на его стороне. Он получил тяжелые ранения. Буквально минуту назад врачи сообщили, что мужчина пришел в сознание. У нас есть только пару минут для расспросов.
Пока Каллен переваривал услышанное, они оказались на третьем этаже перед белой дверью больничной палаты номера двести пятнадцать.
- Он выживет? - с неприкрытой надеждой в голосе спросил Эдвард, хватаясь за голову и нервно сжимая и разжимая кисть свободной от хватки руки.
Детектив на время умолк, пытаясь подобрать как можно более правильный ответ на поставленный вопрос.
- Если вы верите в чудо, то да, - ровным голосом промолвил он, открывая дверь палаты.

От увиденного Эдварду стало только хуже. Хотя куда еще хуже?
Видно пределам человеческих страданий нет конца, есть только начало. А конец может быть только один. Смерть. Хотя и это спорный вопрос.
Каллен сделал шаг в сторону больничной койки. Кучу проводов, капельниц было подведено к телу Чени, каждой новой каплей, отсчитывая секунды жизни Бена. Может и последние секунды. Кто знает...
Чени перенес две операции. И только врачи были осведомлены в том, помогли ли они ему или же нет.
Шумно сглотнув, Эдвард встал по левую сторону от друга. Он с беспокойством оглядел его, впитывая изувеченный образ Чени в свой мозг, мучительную память, которая еще не раз будет выдавать картинку друга в таком состоянии.
Бен прерывисто и глубоко дышал. Сигнал пульса, высвечивающегося на экране монитора, свидетельствовал о медленном монотонном ритме сердца. Лицо мужчины было болезненно бледным, под глазами лежали глубокие синяки, на коже красовались несколько небольших царапин и порезов. К носу был подведен кислородный коттетор, губы напряжены.
- Мистер Чени! - внезапно нарушил тишину детектив, желая как можно быстрее приступить к расспросу свидетеля.
Секунду спустя, ресницы Бена затрепетали, руки немного вздрогнули, губы разомкнулись, и он открыл глаза.
Эдвард наклонился к голове пострадавшего, сжимая его руку в своей, и с сожаленьем в глазах, устремил свой взор, на его безжизненное лицо.
- Бен, друг, - с дрожью в голосе обратился он к нему, пытаясь сфокусировать взгляд мужчины и вернуть его на землю.
Каллену было нелегко наблюдать за таким вот Беном. Человеком, в котором тяжело было узнать былого сильного мужчину. Человеком, который с утра улыбался и радовался столь долгожданному дню.
- Эдвард... я... прости, - сбивчивым тихим голосом оправдывался Бен, пытаясь вымолить прощение у друга. Веки закрылись. Капля слезинки скатилась по бледной щеке.
Слова, которые он произнес, были ничем, по сравнению с той болью, что снедала его изнутри.
- Мистер Чени, не растрачивайте силы попусту! - приказным тоном, дал о себе знать детектив.
Не обращая внимания на высказывание Саймона, Эдвард начал успокаивать друга:
- Бен, тебе не за что просить прощения. Я знаю, что ты сделал все для спасения, - глубоко вздохнув, он произнес имя дочери, - Несси.
Каллену было тяжело даже мысленно проговаривать имя своей малышки. От каждого воспоминания, неумолимо всплывающего в голове, становилось все ужасней и хуже. Почва из-под ног уходила, разум затуманивался, а без того нескладные мысли путались.
Глаза Чени сузились, на лбу появилась морщинка. Образ Несси, молящий его о помощи, был пригвожден к его мыслям навеки.
- Назовите число нападавших, - прерывая беспокойные воспоминания Бена, спросил детектив.
- Двое. Мужчин, - хриплым голосом промолвил он.
- На чем они увезли девочку? - тут же поинтересовался Саймон, получив ответ на первый вопрос.
- Черный джип, номер не знаю, - немного откашлявшись, ответил он.
Чени хотел себя придушить за невнимательность, ведь изначально все выглядело подозрительным. Одиноко стоящий джип... возле задних ворот... все то время, что он находился там.
- Почему они оставили вас в живых? - послышался следующий вопрос.
Сказать, что Бен не думал об этом, значит попусту соврать.
Он размышлял о причине своего спасения с первой секунды возвращения в сознательное состояние.
Темно-карие глаза и густые брови того, кто решил оставить его в живых, казались до боли знакомыми. Где-то он их видел? Но вот только где? Да и голос всплыл в глубине его памяти.
- Изначальным их планом было убить меня, они целились мне в голову, но я вовремя пригнулся. Дальше произошла перестрелка. Я засунул Несси на переднее сиденье, пытался добежать до водительского, но не успел. Вдруг, я стал неспособным ни на что, кроме как слышать и видеть, что происходит, - с каждым новым, медленно произнесенным словом и воспоминанием, пронзавшим голову, ритм беспокойного сердца учащался, все больше слез лилось по щекам.
Эдвард отвернулся к окну, мысленно представляя описываемую Беном картину. Ренесми, вырывающуюся из рук уродов. Детские слезы. Шок, что испытала его маленькое и беспомощное дитя.
"Где же ты сейчас, Несси?" - в который раз задавался он одним и тем же вопросом, пристально вглядываясь в синеву неба. Мысль, что дочь, скорее всего, жива, хоть на чуточку согревала его бедную душу.
- Они были в масках. Один из них подошел ко мне и, что-то выкрикнув, выстрелил в пустоту, - припоминая последние, как ему казалось, секунды жизни, продолжил рассказывать он, все еще пытаясь вспомнить обладателя карих глаз.
Детектив внимательно слушал его, не упуская ни одну деталь. Он был уверен, что в похищении задействовано намного больше лиц. Но то, что свидетеля оставили в живых, казалось ему загадкой, на которую, он пока не мог дать хоть какого-то внятного ответа.
Каллен повернулся к другу. Нахмуренные брови, напряженные скулы, плотно сжатые челюсти говорили о крайней степени накала нервов и злости.
Злости на себя, на свою проклятую жизнь, на то, что все, кто когда-либо сталкивался с ним, становились, хоть как-то близки ему, испытывали впоследствии неминуемую боль, трагедию, несчастья.
"Может, я проклят? Может, я не достоин семьи, друзей, любви?"
Он не понимал, почему жизнь так сильно несправедлива к нему. Не смотря на преданность к своим близким, своим друзьям, доброму и отзывчивому характеру, судьба преподносит ему незаслуженные наказания, ужасные испытания одно за другим.
Пока Эдвард мысленно терзал себя за свое существование и рождение на божий свет, разум Чени пронзила пришедшая неоткуда догадка, воспоминания, а вместе с ними и приступ новой удушающей боли в области груди.
Резко втянув воздух и сжавшись от мук, приносимых еще не зажитыми ранами, он пытался произнести свою догадку, сказать имя того, кто сохранил ему жизнь, и кто забрал Несси.
- Я зна... знаю ккто ээ тто, - задыхаясь от боли, протянул он.
Мужчины, находившееся в палате, немедля подошли к нему ближе, пытаясь расслышать его нечеткие и прерывистые слова.
Каллен кричал о помощи, звал врачей, просил спасти его друга, продолжать держаться... жить... бороться...
Глаза Бена широко раскрылись, все тело пронзило новой мучительной дрожью. Остатками разума он метался среди двух совершенно разных миров: палаты, в которой лежал, и нечто неизведанным и непонятным...
- Предатель, - на одном выдохе вымолвил он, теряя остатки сознания и покинувших его сил.
В палату вбежали врачи. Медсестры буквально вытолкнули Каллена и детектива из нее, прося не мешать и помочь делать свое дело... спасать ему жизнь...
А дальше все замерло, застыло, остановилось...
В жизни не раз случается, что время замедляет свой привычный быстрый ход, не желает двигаться вперед, идти по наклонной вверх.
Понятие времени относительно и субъективно. Для одних его рамки лежат в строгих границах одной человеческой жизни, для других в периоде существования необъятной вселенной. Есть и те, кто живет настоящим, не задумывается о будущем, не следит за временем и прожитыми годами, днями, часами...
Но, существуют также такие люди, которые вообще не верят в существование времени, упрямо отрицая данное понятие, признавая бессмысленным и спорным вопросом.
Для кого-то одного целого дня много, в то время как для другого слишком мало. Все относительно и оспоримо, но никоим образом не конкретно и абсолютно.
В жизни давать какие-либо гарантии абсурдно и неуместно. Раскидываться обещаниями, глупо. Нужно лишь делать, создавать, меняться, творить, а не предаваться собственным иллюзиям и предубеждениям.
Так и врачи, которые в эту секунду боролись за жизнь Бена, пытались вырвать его из цепких рук смерти, не могут дать той самой необходимой всем стопроцентной гарантии, обещания и выполнимой клятвы...
Они такие же люди, как и мы. Отличающиеся от нас лишь тем, что пытаться спасать человеческие жизни их профессия, прямая обязанность. Но часто случается так, что их попытки бессильны, знания бесполезны, а действия безрезультатны, к сожалению...
Бывает, что человек умирает от нежелания жить, но происходит и по-другому, когда душа всеми силами пытается остаться в теле своего обладателя, желает продолжать дарить ему жизнь, способность жить и существовать на грешной земле. Именно этого и желала душа Чени
Многие говорят, что смерть - это покой, легкость. Может оно, действительно, так и есть.
Но не стоит забывать, что смерть следует после неминуемой предсмертной агонии. Она же сопровождается сильными муками, которые невозможно описать и которые суждено познать лишь умирающему. Мы же можем сравнивать их с теми болями, которые испытываем при жизни. Однако, они отличаются от таковых, потому что предсмертные боли испытывает сразу и тело и душа. При этом муки поглощают все их части: все сосуды, суставы, нервы, все мышцы, каждый волос и каждый кусочек кожи от макушки до пяток. Человек ощущает боль, когда его чем-то ударяют или режут, потому что его тело связано с душой. Что же тогда говорить о мучениях, наступающих, когда ангел смерти вырывает саму душу из тела?
Раненый человек в состоянии звать на помощь и кричать, потому что его сердце, разум и язык еще обладают жизненной силой. Но умирающий не может ни закричать, ни завопить, потому что силы уже покинули его. Его страдания превышают предел терпимости и поражают каждый участок его тела, каждый орган неимоверной болью, лишая их сил.
Рассудок Бена стал покидать его, взор ослабляться, речь парализоваться.
Мужчина страстно желал облегчить свои страдания стонами, криками или чем-либо иным, но он не в силах был издать даже их. Лицо Чени начало изменяться в цвете, боль разливаться по всему телу, зрачки закатываться, язык сжиматься, кончики пальцев темнеть. Наконец, все его органы принялись один за другим умирать. Холод пронзил стопы, затем голени, бедра и так пробираясь до самой глотки. Бен Чени бросил свой прощальный взгляд на этот жестокий мир и его обитателей, полностью отдаваясь в руки, пришедшей за ним смерти...
Для врачей, которым не суждено было спасти своего пациента, наступила привычная тишина и некая безмолвная пауза. Столь часто они проходили через это, постепенно привыкая терять пациентов, приспосабливаясь к мысли, что человек, пару секунд назад живший, вдыхавший воздух больничной палаты, скончался. Ушел туда, откуда не вернется уже никогда...
Один из врачей посмотрел на наручные часы и усталым, и немного осипшим голосом произнес:
- Время смерти шесть часов сорок три минуты. Записала, Анна?
Ответом послужил короткий кивок девушки, на глазах которой выступили пару хрусталиков слез.
Она совсем недавно окончила обучение и вступила на свою должность. Это была уже пятая смерть за первую неделю её работы здесь.
Врач и его помощники сняли перчатки, и, выбросив их в урну, освободили лица от хирургических масок. Один за другим, они начали покидать палату, готовясь переносить мертвое тело мужчины в морг.
Та самая юная девушка подошла поближе к безжизненному телу и совершила обычный для нее жест руки. Прикоснувшись дрожащими пальцами ко лбу, она навеки прикрыла ему веки, закрыла глаза, создавая иллюзию того, что он просто спит и скоро пробудится, высвободившись из царства самого Морфея...